Всю жизнь он мечтал о сыне, белокуром бесенке. Если б у него был ребенок, они гуляли бы вместе, ловили бабочек, отрывали им лапки. Вешали бы всей семьей кошек на деревьях, жгли собак. В конце концов Шульц вырастил бы из него истинного арийца. Но не сбылась мечта, работа забирала все время, без остатка.
Шульц привык к труду с ранних лет, и уже не мог сидеть, сложа свои трудовые, мозолистые руки. Когда пленных долго не поступало, он истязал сам себя, вырывая плоскогубцами зубы или надевая на голову мешок.
- Практикант!
- А?
- Хуй на!
Молодой взял хуй и прижег сигарету об партизанскую залупу. Пленник зашелся в истошном крике:
- А-а-а-а-а-тцвели уж давно хризантемы в саду!!!
- Паходу, с ума сошел, - сказал лейтенант молодому. – Попытай-ка его без меня, пойду чаю выпью.
- Яволь! – радостно отозвался юноша.
- У тебя в училище что по «пыткам» было?
- «Четверка».
- Ладно, сойдет. Только когда будешь ему иголки под ногти совать, обмакни сначала их в спирт. Не дай бог инфекция.
По-стариковски шаркая, Шульц вышел. Практикант вернулся к пленному, плеснул ему на лобковые волосы спирт и поджег. Зазмеилось синеватое пламя. Партизан был у поцана первым допрашиваемым.
- Голубой огонек на первом, - завороженно прошептал ученик.
Лейтенант пил уже шестую чашку чая, когда к нему в кабинет ввалился взмыленный практикант.
- Шеф, я так и не смог ничего сделать! И руки мужику из суставов выдернул, и язык отрезал – ничего не помогает!
- Нахера?!! Как мы теперь его допрашивать будем?! Ни сказать, ни написать ничего не сможет! – и в недоумка полетел череп подпольщика, служивший лейтенанту пепельницей. Малец увернулся и шмыгнул за дверь.
- Ну, что за народ?! С кем фюрер побеждать собрался? – сокрушался Шульц. – Нет, похоже пиздец Германии! – и лейтенант налил себе седьмую чашку.

© Дмитрий ганДонской